связь античных религий с мифологией гораздо сложнее, чем кажется нам, привыкшим к единобожию. А наши глу­бокие познания в области античных мифов, возможно, не приближа­ют, а только отдаляют нас от понимания религиозности древних греков и римлян.

В единобожных религиях, таких как ислам или христианство, боги внемирные, они находятся за пределами этого мира. В то время как все античные боги — они находятся здесь, внутри нашего мира.

Поскольку боги не запредельны этому миру, в отличие, например, от христи­анского бога, они и сами являются членами этой общины. А поскольку от взаимоотношений с ними зависит благосостояние общины и ее процвета­ние, правильные отношения с ними должны строиться не просто как с другими равноправными членами общины, а как с теми членами общины, которые являются одновременно ее покровителями.

По-римски слово «священный» значит «то, что принадлежит богу» — это юри­дическая собственность божества. И в Риме отношения между гражданской общиной и божеством строились по точно такой же модели, как отношения между патроном и клиентом.

При этом важно понимать, что, несмотря на свой юридический характер, отношения с богами не существуют как что-то отдельное: каждое действие так или иначе связано с богами, как-то их касается. Религии нет как отдельного общественного института. Ни в грече­ском, ни в латинском языках нет даже слова, которое можно было бы перевести как «религия». Но она везде, она пронизывает все сферы жизни.

Еще одно важное отличие античной религиозности от современной заключает­ся в том, что от богов зависит процветание всей гражданской общины, а зна­чит, и отношения с ними должны устанавливать не отдельные личности, а кол­лектив граждан.

Вплоть до поздней Античности не было даже молчаливой молитвы, молитва была всегда вслух. Каждый религиозный акт является открытым актом. Любое религиозное действие должно быть видно.

Итак, в античных религиях боги живут в посюстороннем мире и являются чле­нами и покровителями общины, с которыми граждане заключают своего рода договор. При этом любое взаимодействие с богами касается всей общины и поэтому может совершаться только на виду у всех и вместе с другими людь­ми. Еще одно очень важное отличие, которое нам может быть сложно осо­знать, — это что ни в Греции, ни в Риме никогда не было единой мифологии.

Существуют местные предания. Допустим, одно предание об Артемиде в Эфе­се, другое — в Спарте, третье — например, в Афинах.

Более того, одно и то же божество может в разных обстоятельствах иметь совершенно разные качества и функции, и в зависимости от этой ипостаси к его имени добавляется одна из его так называемых эпиклез.

!!! Эпиклезой (epiklesis) обычно называют культовое прозвище божества. Напри­мер, Зевс Счастливый, или Зевс Подземный, или, например, Аполлон Врач.

Единственное отличие Греции от Рима заключается в том, что в римских религиях было больше порядка.

Капитолийская триада (справа налево): Минерва, Юпитер и Юнона.

понятие обращения — чисто христианское; в Античности мы его не знаем до самого позднего времени. С точки зрения римлянина или грека, мир очень многообразен и существуют разные способы воззрения на одни и те же вещи. И признавая, например, над собой главенство какого-то одного бога, ты, возможно, лишаешь себя благодушия со стороны других богов.

Здесь открытая система, она вмещает в себя со временем все; в нее могут по­пасть любые боги — но это должно быть санкционировано самой гражданской общиной. Все, что не легитимизировано сенатом или народным собранием, вообще не имеет статуса законного и, по сути дела, не является религиозным.

Это к вопросу почему мы будем преследовать арктурианцев. Поэтому то, что римляне преследовали христиан, или иудеев, или филосо­фов, которых несколько раз выгоняли из города, или то, что в определенные этапы культ Исиды и Сераписа выселяли за тысячную милю от города Рима, — это все не религиозные, а политические преследования.

Для того чтобы правильно общаться с богами, устанавливать с ними правиль­ные юридические отношения, необходимо специальное место. Это место должно обладать двумя качествами: оно должно быть свободно и определено.

Оно должно быть освобождено от всего являющегося собственностью лю­дей и должно быть определено словом и юридическим ритуалом, который, естественно, может совпадать с религиозным как собственность бога. Тер­ритория должна быть огорожена. Это не значит, что там заборы стоят, достаточно провести борозду по квадрату или по кругу, чаще по квадрату. Минимальная необходимость на этой территории — это алтарь, храм необя­зателен. Желательно нахождение поблизости чистой воды, потому что для всякого ритуала важна так называемая ритуальная чистота.

Ритуальная чистота также означает несоприкосновение со смертью. То есть, например, если у вас в доме покойник, вы не можете принимать участие в определенных ритуалах или заходить даже на территорию святилища, пото­му что все, что связано со смертью, причиняет скверну, загрязняет. А вот моральная чистота совершенно необязательна. Можно было бы сказать, что ты можешь перерезать десять человек накануне, а потом спокойно прийти в храм, но тут уже будет соприкосновение со смертью. Важно, что тут речь не идет о моральной вине — вопросами морали у греков и римлян религия не занималась. Этим занимались философы или, например, трагики типа Эсхила.

Вокруг Рима существовала священная граница, которая называлась померий (pomerium), и это говорит о том, что сам Рим являлся сакральным простран­ством, куда нельзя заходить с оружием и вводить армию, за исключением тех случаев, когда речь идет о полководческом триумфе. Понятно, что это много­кратно нарушалось, особенно в эпоху гражданских войн и в другие периоды истории, но тем не менее.

В греческих полисах, видимо, дело обстояло подобным образом.

Наконец, для общения с богами нужны жрецы. Но поскольку боги живут в одном мире с людьми, для общения с ними не нужно никаких специальных способностей. Жрец — это государственная должность, он выступает как своего рода нотариус, свидетель сделки.

Обычно жрецом на определенное время мог стать любой полноправный член общества и несколько раз в жизни занимать эту должность. Обязанностей у него было немного: он не был учителем народа, он не был как батюшка или католический патер, который приходит в семью, обсуждает внутренние проб­лемы и принимает исповедь. На самом деле это был государственный служа­щий, которого на вазописи можно определить только по тому, что у него есть ключи: он хранитель ключей от храма. А храм — это не какое-то место для мо­литвы, это просто жилище, дом божества. И служба в нем не происходит — она происходит перед храмом, на алтаре. Храма вообще может не быть: нужен ал­тарь и огороженная освященная территория.

Отношения с богами налаживаются при помощи ритуалов. И если вспомнить о римском принципе do ut des — «я даю, чтобы ты дал», — станет ясно, что самый эффективный ритуал — это жертвопри­ношение.

Общая структура жертвоприношения и в Греции, и в Риме примерно одина­ковая. Это процессия, в которой впереди идут жертвенные животные, часто с позолоченными рожками, или без позолоченных рожек, украшенные гирляндами и венками. Процессия торжественно идет к святилищу, потом к алтарю или к храму — алтарь, на котором происходит главное жертвоприно­шение, обычно стоит перед храмом.

Обычно считается, что животное само хочет быть принесено в жертву, поэтому от него требуется ритуальное согласие. Обычно перед его носом прыскают водой, оно кивает, и это интерпретируется как «да, хочу, чтобы меня принесли в жертву». Потом его посыпают соленой мукой, так называемой mola salsa, и потом либо определенным образом закалывают, либо специальный жрец точно и аккуратно бьет его специальным молоточком в темечко. Животное падает, его переворачивают на спину, потом раскрывают и смотрят на состоя­ние внутренних органов, потому что дивинация, то есть гадание, и жертвопри­ношение в античном мире вообще никогда не разделяются. Плюс жертвенное животное должно обладать признаками совершенства: у него, например, не мо­жет быть две печени или три сердца, оно не должно быть уродливым, не долж­но обладать никакими телесными недостатками — оно должно быть совершен­но. Если животное чем-то не устраивает, его заменяют — и продолжают это делать, пока не дойдут до самого нормального животного. После этого внутренности, как правило, варят в отдельном котелке, а остальное мясо разделяют: определенные его части полностью сжигают, остальное готовят.

После того как жертвоприношение произошло, все мясо приготовилось, после заключительных молитв обычно происходит мясной пир. В нем участвуют все полноправные граждане, которые присутствуют на жертвоприношении.

Зона легитимной религии — это зона открытости, а если ты закрываешь двери, чтобы помолиться, значит, ты суеверный человек. Это может свидетельство­вать о том, что ты впал в своего рода прелесть, которую греки называли гибрис (hybris) — надменное отношение к другим: это значит, что у тебя есть некое знание, которого нет у других полноправных членов общины, а это уже над­менность, которую наказывают боги. У греков есть такое понятие о ревности богов: боги ревнивы к людям, когда люди стараются выделиться на фоне дру­гих граждан.

Оооооооо Магические практики, которые были распространены и в Греции, и в Риме, как раз были тайными. И потому считались суевериями, достойными порицания. В Риме с V века до н. э. их начали офи­циально запрещать и преследовать.

Чьей помощи искали люди, которые прибегали к магии?

Если мы говорим о классической эпохе, то это те же самые боги, что и полис­ные, но в определенных своих ипостасях, с определенными эпиклезами. Чаще всего это боги хтонические, то есть обитающие под землей, метафорически говоря, — по крайней мере, об этом говорят их эпиклезы. Это Гермес Хтони­ческий (Katachthonios), Персефона, Деметра, даже сам Аид.

Итак, всякий легитимный ритуал открыт, а тайное и закрытое всегда порицается. Но в Античности была распространена религиозная практика, которая вроде бы противоречит этому принципу. Это мистерии — празднества, о содержании которых знали только посвя­щенные, которые распространились в эпоху Римской империи.

Но вроде бы есть смутные указания на то, что участники Элевсинских мистерий рассчитывали на лучшее место в загробной жизни. А это немного напоминает христианскую идею о спасении души после смерти.

На самом деле никакими они не были религиями спасения в таком христиан­ском смысле, у них не было идеи тотального спасения человеческой души. Речь идет только о спасении здесь — о здоровье, о благополучии, о спасении на море, о спасении от болезней и так далее, только об этом.